По повороту ключа в замке Соня научилась распознавать, злой пришел папа домой или нет.
Все свое детство она мечтала об одном: как вырастет и изобьет его до смерти.
Если сесть на пол спиной к ванне, а ноги упереть во входную дверь, отец не сможет войти. Соня обнаружила это случайно, в очередной раз от него спасаясь.
Папа вытягивал ее за ноги из-под стола, находил в шкафу и за дверью, от него нигде нельзя было скрыться. А в ванной, там, где на двери не было защелки, оказалось можно.
— Пусти! Пусти, кому сказал, тварь такая!
Отец толкал дверь, Соня изо всех сил упиралась ногами. Края ванной впивались в шейные позвонки, ноги горели. Держать, во что бы то ни стало держать!
— Только выйди у меня! — пригрозил сдавшийся отец и, погасив в ванной свет, ушел в комнату. Соня расслабила до боли напряженные колени. Убрала со лба влажную челку. Закусила запястье и расплакалась в кромешной темноте.
Их у папы и мамы двое — Соня и брат Ваня. Соне семь, Ване четыре. Мама — добрая и ласковая, отец — злой, требовательный, с твердыми как металл кулаками. Он приходит с работы, и у Сони с Ваней сжимается все внутри. Сейчас зайдет к ним в комнату, проверять, чем заняты.
Они заняты уроками. Специально начинают их делать ближе к приходу отца, чтобы видел — не валяют дурака. Папа стоит за Сониной спиной, молча смотрит в тетрадь. Она старательно выпрямляет спину. Если ему покажется, что сидит неровно, ударит.
— Я кому сказал, не горбись! — шипение сквозь зубы, удар кулаком по позвоночнику. По телу разливается волна боли, Соня сдавливает крик и выпрямляется: плакать нельзя. Будешь плакать — получишь сильнее. Подходит к брату. Удар. Еще удар, сильнее. Ваня вскрикивает и начинает реветь.
— Чего ты ноешь как баба? Не ной! Я кому сказал! А ну-ка, иди сюда!
Хватает сына за ухо, вытягивает со стула. Соня боится шевелиться и смотреть. Отец поднимает Ваню за уши над полом и трясет. Ребенок рыдает отчаянно и громко. На крики прибегает мама.
– Саша, отпусти! Отпусти его!
Вцепляется в отца, уводит из комнаты. Ваня лежит на полу комочком и плачет. Утихомирив мужа, мама заходит к детям в комнату. Обнимает, гладит по голове. Ваня плачет ей под мышку. Тихо, чтобы больше никто не слышал.
Сонин отец симпатичный, работящий, не пьет, не ругается матом. Читает умные журналы, моет полы, вкусно готовит и ненавидит свою работу. Часто приходит домой злой и вымещает неудачный день на детях. Он говорит, они плохие. Неряхи, плохо себя ведут. Соня и Ваня очень стараются вести себя хорошо, но папа всегда находит причины.
Как-то Соня задержалась допоздна во дворе. Вернулась, отец стоит на пороге с армейским ремнем. Ремень грубый, толстый, но это не страшно, потому что папа любит бить железной пряжкой. Звать на помощь некого — мама сегодня в ночь. Не снимая кофту, чтобы было не так больно, Соня на полусогнутых заходит в комнату.
— Где шляешься, а? — Удар. — Время видела? — Удар. — Что у тебя в комнате творится, показать? Показать? А? А?
— Папочкааа, мне больно! Папочка, не надо! Пожалуйста, папочка… Я все сделаю, я все…
Удар. Удар. Удар.
— И чтоб я тебя на кухне сегодня не видел!
Уходит, вешает на крючок ремень. Забитая в угол Соня долго сидит без движения. А потом, морщась от боли, снимает с себя одежду и ложится в кровать. Очень хочется в туалет, но лучше описаться, чем снова нарваться на отца. Соня терпит.
«Мама, а почему папа нас бьет?» — как-то задала она вопрос. «Папа очень устает на работе… Ему не платят зарплату. Он переживает, что вас нечем кормить… Папа вас любит, просто надо не попадаться, не усугублять», — кое-как объяснила мама. Но не усугублять не выходит.
Однажды за обедом отец потянулся за хлебом в середину стола. Соня с Ваней инстинктивно дернулись и вжали головы в плечи.
— Чего вы дергаетесь? Я вас что, бью?! — рассвирепел отец.
— Нет… — ответил Ваня.
— Встали из-за стола! Встали и вышли. Будете у меня голодные сегодня ходить!
Ходить голодными лучше, чем ходить избитыми. Соня и Ваня разбредаются по углам и молятся только о том, чтобы отец не пошел следом. А поесть можно будет утром перед школой — папа уходит рано.
Как-то в отпуске отец выпил пива: редкое явление, случается раз в пятилетку. «Дети! — закричал громко. — Идите сюда!»
Соня с Ваней натянули свитеры (вдруг будет бить ремнем) и зашли в комнату к отцу. Он попросил их сесть к нему на колени и неожиданно погладил Соню по голове. «Ну что ты ежишься? — спросил дочь. — Я тебя погладить хочу». Доброта отцу не шла. Добрый он был еще страшнее. Ошеломленные дети молчали.
— Что вам купить?
Соня растерялась. Папа никогда ничего им не покупал. Все покупала мама, часто втихаря от него. А тут…
— Что вам купить?
— Фломастеры, — выпалила Соня.
— Мороженое, — попросил Ваня.
Отец оделся и вышел. И скоро вернулся с подарками. Этой ночью Соня долго плакала под одеялом, прижимая к себе самый большой набор фломастеров в ее жизни.
Мама не могла уйти от отца. Работа раз от разу, жилья нет. Куда с двумя детьми? Бывало, после скандалов, после очередных попыток отбить детей мама угрожала милицией и кричала, чтобы отец убирался. Он собирался и уходил с улыбкой на лице: «Вы без меня сдохнете». Возвращался, просил прощения, целовал Соню в лоб. Долго держался, но потом все начиналось снова.
Все свое недобитое детство Соня представляла, как вырастет и будет колотить отца. Ремнем с пряжкой, кулаками, ногами. Она воображала, как он умирает. Что его больше нет, и можно ходить на кухню без страха получить по шее. Можно гулять во дворе. Можно громко смеяться. Можно разбить вазу. Можно спокойно есть суп…
В школе некоторых одноклассниц тоже били родители. Например, Кристину — мама. Еще похлеще, чем Соню. Соню папа иногда не трогал неделями. А Кристину мама лупила почти каждый день. Она даже не всегда приходила в школу, так сильно ей доставалось. А может, побои — это нормально? Может, Соня, Кристина и другие дети правда плохие?
— А ну быстро домой! Ты время видела?
Четырнадцатилетняя Соня играла во дворе в снежки с ребятами. Было девять часов вечера, но фонари светили ярко, про время никто не думал. Отец возник ниоткуда, больно схватил за шею и поволок домой.
— Папа, мне больно, пусти! — просила Соня.
— Сейчас я тебя пущу, сейчас пущу! — шипел отец.
Затащил в квартиру, швырнул в угол, бил изо всех сил. Соня закрывалась руками и коленями, но удары достигали цели. Схватил табуретку, замахнулся. Соня не выдержала.
— Я тебя ненавижу, ненавижу! Лучше убей меня сразу! Убей!
Табуретка обожгла и рассекла колено.
— Ненавижу, ненавижу тебя! Чтоб ты умер!
Прибежала мама, кинулась на отца. Он отшвырнул ее в угол. В голос заплакал брат. Мама убежала на кухню, вернулась с топором.
— Еще раз кого-нибудь тронешь — убью! Закрыла собой детей и подняла топор.
Отец молча оделся, покидал в спортивную сумку вещи и ушел. Соня зашла в ванну, уткнулась распухшим носом в гору грязного белья. Мама обняла сзади и заплакала вместе с ней.
Отца не было неделю, а вечером в пятницу он вернулся и долго говорил о чем-то с мамой.
До самого взросления Сони, до поступления в университет и отъезда в другой город он ее больше не бил. Ругал, кричал, хватался за ремень, но не трогал. Но еще очень долго Соня вздрагивала, когда отец потягивался или чихал, еще долго инстинктивно выпрямляла спину, когда в дверном замке поворачивался ключ. И единственным местом, где она чувствовала себя в безопасности, оставалась ванная
